Премьера кино
Сочинение на тему «Кто я?» пишет в «Византии» 16-летняя героиня Сирши Ронан, которая, как и во всех собственных фильмах, изображает небесное созданье не от мира этого, заблаговременно не рассчитывающее на человеческое осознание и вообщем глядящее вокруг с мудрой снисходительностью. Исписанные старомодным каллиграфическим почерком странички собственного сочинения девченка рвет и кидает на ветер с балкона: «Быть может, птицы прочитают».
Смотрится это как не совершенно естественная романтичная поза, и по контрасту с данной для нас очень благообразной юной кровопийцей вспоминается нимфетка, которую игралась в «Интервью с вампиром» Кирстен Данст, еще наиболее убедительная и честная в собственной жестокости и при всем этом вызывавшая больше сочувствия.
Как и в «Интервью с вампиром», одной из основных заморочек бессмертного кровопийцы в «Византии» является неувязка одиночества, в особенности невыносимого при нескончаемой жизни, и героиня Сирши Ронан с ней тоже сталкивается, невзирая на то что у нее есть самая реальная, био мама, которая чрезвычайно отлично к ней относится.
Правда, знойная и брутальная мать (Джемма Артертон) представляет собой разительный наружный и внутренний контраст с кроткой дочкой: одна представляет обычный порочный вид вампиризма, иная - наименее обычный, благородный и целомудренный. И это мало припоминает, как в «Интервью с вампиром» Абсурд Питт и Том Круз игрались в хорошего и злого вампиров: один страдал угрызениями совести за каждую людскую жертву, а иной считал ниже собственного плюсы питаться крысами и голубями.
В «Византии» эта этическая неувязка наиболее либо наименее решена, и комплекс вины вампира перед человеком героиням фактически неведом: дочка выступает как ангел погибели, избавляя от страданий прикованных к больничной койке старичков и старушек, у каких она пьет кровь чуток ли не с их согласия, а мать, торгующая в злачных местах собственной эффектной наружностью, видимо, считает себя каким-то санитаром леса и высасывает жизнь из нехороших ожесточенных парней, к примеру сутенеров, провожая их на тот свет эпитафией: «Без тебя мир станет лучше».
Это дает ей основания именовать заостренный ноготь огромного пальца, которым она протыкает вены собственных жертв, «когтем правосудия», и активное внедрение ногтя заместо клыков можно было бы считать особым ноу-хау «Византии», если б схожую технологию не отработал в «Интервью с вампиром» герой Тома Круза, использовавший стильный металлической напальчник.
В «Византии» вампирская природа не дает наделенным сиим темным даром героиням никаких соц преференций и бонусов, так что устраиваться в жизни им приходится обыкновенными женскими методами.
Героиня Джеммы Артертон, которую двести годов назад сделал путаной плохой офицер (Джонни Ли Миллер), сейчас присасывается к какому-то лишь что осиротевшему маменькиному сынку (Дэниел Мейс), как раз получившему в наследство захудалый отель (давший заглавие кинофильму), где сейчас предприимчивая мамаша-вамп решает открыть собственное заведение с девченками. А чуждая этих вульгарных развлечений отроковица продолжает собственный просветленный путь и знакомится с мальчуганом, нездоровым лейкемией (Калеб Ландри Джонс).
Умопомрачительно, как в выполнении благостной Сирши Ронан даже такое агрессивное занятие, как питание чужой кровью, приобретает религиозные цвета (недаром в пары эпизодах молодая вампирша лицезреет себя одной из идущих по берегу моря монашек): когда ее чахлый друг безуспешно падает с велика и начинает истекать кровью, вампирша благоговейно обсасывает пропитанную его кровью тряпочку, а позже у его больничной койки лаского гладит трубочки, снутри которых струится вкусная и питательная красноватая жидкость.
Испытав привязанность к человеку, вампирша открывает ему всю свою душу и указывает сочинение, которое ранее могли читать лишь птицы, в итоге чего же исповедь двухсотлетней кровопийцы здесь же оказывается на столе у учителей литературы, изумляющихся: «Это как если б Эдгар По и Мэри Шелли поженились и родили странного, загадочного малыша…»
Хотелось бы огласить нечто схожее и о «Византии», пытающейся поглядеть на вампиризм невинным детским взором, способным созидать не то, что привыкли созидать испорченные и меркантильные взрослые, но самые запоминающиеся в итоге образы этого кинофильма не различаются ни странностью, ни свежестью - очевидным и навязчивым лейтмотивом здесь проходит водопад, который окрашивается в цвет крови, а единственную ухмылку вызывает красноватая прозрачная кофточка на Джемме Артертон, увенчанная принтом, многократно повторяющим слово suck.