В пн, 22 апреля, Анна Нетребко крайний раз в этом сезоне выходит на сцену Венской гос оперы в партии Татьяны в «Евгении Онегине» Чайковского. 12 апреля глобальная оперная суперзвезда в первый раз в собственной жизни спела эту партию, и спектакль, в каком она выступила вкупе с Дмитрием Хворостовским, Дмитрием Корчаком, Алисой Колосовой, Константином Горным, Зоряной Кушплер и иными артистами под управлением дирижера Андриса Нельсонса, стал пиком сезона Венской оперы. 23 сентября этого года Нетребко конкретно в партии Татьяны откроет новейший сезон «Метрополитен опера» в Нью-Йорке в новейшей постановке Деборы Уорнер под управлением Валерия Гергиева.
Накануне крайнего венского «Евгения Онегина» Нетребко отдала эксклюзивное интервью корреспонденту РИА Анонсы в Вене Андрею Золотову и поведала, как она работала над данной для нас, на самом деле, самой главной и сложной партией для хоть какой российской певицы и шире о новеньком шаге в творческой жизни певицы.
- Сначала поздравляю Вас, так как Татьяна для всякой российской исполнительницы данной нам роли, наверняка, самая основная партия в жизни. В чем основная сложность была? Что вам Татьяна?
- Естественно, я знала эту оперу с юношества, Пушкина читала - это все понятно, это все у нас в крови, в мозгах, в душе. Но я никогда не задумывалась, что буду эту оперу петь. Но вот меня уговорили, западные люди уговорили, меж иным. Уговаривали долго. И все таки я отважилась на таковой шаг. Много размышляла, для чего же все-же я это сделала? Но уж назвался груздем - полезай в кузов. Открыла я клавир, начала мыслить: что все-таки мы будем делать, как подступать к виду? И пришла к выводу, что я и Татьяна - это две полностью противоположные вещи. Ничего общего у меня лично с Татьяной нет. И от этого отправь танцевать далее.
Из Чайковского ранее я пела оперу «Иоланта», которая далась мне неописуемо просто и вызвала дичайший фуррор у публики. Выучена была практически за недельку, не потребовалось никаких впеваний - так было это мне комфортно. Татьяна - иная, невзирая на то, что в Рф Татьяну и Иоланту поют традиционно певицы с одним и этим же голосом. Но с музыкальной точки зрения это совсем различные голоса. В партии Татьяны чрезвычайно много лирических низких фраз, достаточно неловких. Единственное, к чему я до этого времени пристраиваюсь - ведь были лишь 1-ые спектакли - это середина и нижние нотки, не постоянно комфортные. Так что основное, над чем мне технически, вокально пришлось работать - и до этого времени работаю - это сделать середину мягко звучащей, так как это Татьяна - никакого надрыва быть не обязано.
Моя восхитительная педагог-концертмейстер из Мариинского театра Лена Константиновна Матусовская приехала сюда со мной заниматься. Она знает все о Чайковском. Благодаря ей я все это выучила. Она мне поведала, что у Чайковского существует тончайшая грань, которую нельзя переступать ни в одну сторону. Необходимо верно исполнять музыку, которая написана - «не навешивайте бантиков!» - она говорит. Но при всем этом ни при каких обстоятельствах нельзя, чтоб это оставалось сухим исполнением - это обязано наполниться красками, внутренними переживаниями. И это сложнее всего!
Это не попросту техника, это нечто большее. Для этого необходимо быть, наверняка, во-1-х, русским человеком. А во-2-х, необходимо чрезвычайно почти все пережить и знать, как это исполнить. Мне кажется, это приходит с опытом. Это так просто не покажется. Я пробовала как можно больше сделать, я много задумывалась, я поменяла на сто процентов все свои жесты, взоры, реакцию, я задумывалась над каждым ее поворотом головы - вот что она будет делать тут, вот она Татьяна, таковая либо таковая? Никаких резких движений, которые у меня традиционно находятся. Я настолько не мало пела в жизни юных резвых женщин, которые мне, в принципе, поближе. Но тут все по другому. И в этом плане мне приходилось поработать. Это любопытно, это что-то новое.
- Я слышал Вас в роли Анны Болейн в опере Доницетти. И мне кажется, это переход от той прежней Анны Нетребко, которая была резвушка, к новейшей Анне Нетребко - драматической певице. Татьяна даже труднее, чем Анна Болейн. Я неправ?
- Труднее в том плане, что меж Татьяной и мной лично нет ничего общего. Все, что я делала, - это игра.
Меня нередко спрашивают, могла бы эта история случиться в наше время? Нет, не могла бы. Эта история принадлежит 19-му веку, когда благородство, честь, гордость, верность - такие понятия еще существовали. На данный момент они практически не имеют смысла. А ведь у Пушкина все завязано на этом. На данный момент пробуют перевоплотить это в какую-то слащавую историю. Я пробую разъяснить, что это не слащавая история, все еще поглубже. Что российские нравы сложны уже по самой собственной природе, и ежели вы будете пробовать это изобразить как любовную историю - ох, она ему отомстила, она его отвергла! - это тупо, это пошло, это не имеет никакого дела ни к Пушкину, ни к Чайковскому. И я как российский человек, чуток ли не размахивая русским флагом, пробую это донести.
Все это обязано быть чрезвычайно гармонично, и это есть все в музыке Чайковского, таковой сложной, где глас выступает лишь как инструмент, а оркестр лидирует фактически постоянно. Лишь Ленскому, быть может, подфартило больше, потому у него наибольший фуррор. Но простим ему! У Татьяны, и в особенности в сцене письма, основное действующее лицо - это оркестр. Это нужно осознать, прослушать, полюбить, влиться в это. Вот это была работа!
- Сколько времени вы работали над Татьяной?
- Не достаточно, но интенсивно. Поначалу я сцену письма выучила. Это был еще 2003 год, я совершенно ничего не соображала тогда, совсем была в другом репертуаре. И Валерий Абисалович (Гергиев - А.З.) мне говорит: «Послушайте, Ань, здесь четыре фразы с схожей мелодией. Ну нужно же по-разному спеть!» (Заливисто смеется - А.З.) А на данный момент около месяца, наверняка, занималась.
Анна Нетребко в партии Татьяны в опере "Евгений Онегин" на сцене Венской гос оперы
- Как Вы себя чувствуете в данной нам постановке Фалька Рихтера? Постановка ведь томная. Сплошные российские клише - снег, лед, водка, медвежьи шкуры. Это не только лишь мое мировоззрение. Вот и рецензент газеты Die Presse именовал ее «головотяпством», «германским убойным отношением, на километры удаленным от пушкинской эстетики» и «досадным семейным старьем» в венском репертуаре.
- До того как браться за «Евгения Онегина», необходимо немножечко выучить историю, почитать, о чем это, про что, почему? Оказывается, в Рф не только лишь лед, медвежьи шкуры и водка из гортани, которую Онегин - благороднейший дворянин - хлещет. От таковых вещей просто тяжко! Я желаю огласить, что благодаря русским исполнителям - все-же неплохой состав - удалось хоть что-то спасти. Так как в оригинале еще ужаснее! Вы еще не лицезрели уникальных костюмов, в которые меня одели. Это я еще свои платьишки - и в цветочек, и беленькое - из личного гардероба достала. Голубий полиэстеровый пиджак, юбка серьезного покроя и темные каблуки - это был 1-ый выход Татьяны. Я не могла никак осознать - почему? Деревенская романтичная женщина, читающая книжки, которая на сто процентов пребывает в собственном мире, которая не желает оттуда выходить - она говорит «Меня никто не осознает!». Ей даже мама говорит: «Ну что ты все это читаешь, я для тебя все расскажу, в жизни нет героев». Но она не желает это слышать, у нее собственный мир…
- Но в Нью-Йорке, где Вы будете открывать сезон с «Евгением Онегиным» 23 сентября этого года, наверняка, будет лучше?
- В Нью-Йорке будет не плохая постановка. Дебора Уорнер - я с ней разговаривала. Она уже сделала эту постановку в Британской государственной опере в Лондоне. Это будет во время Анны Карениной перенесено, но это ничего. Все равно это 19-й век.
- Вы сделали для себя имя на западном репертуаре и сначала на французском, который российские певицы вообщем чрезвычайно изредка поют. Сейчас Вы взялись за российский репертуар. Скажите, Анна Нетребко - глобальная оперная суперзвезда и Анна Нетребко - российская певица - это один человек либо это два различных человека?
- Я о этом не думаю совершенно. Полностью! Я знаю, что раз уж я взялась исполнять русскую оперу, на мне лежит большущая ответственность. И я Для вас скажу, что не помню, чтобы я когда-нибудь так беспокоилась, как перед первой собственной Татьяной. Меня колотило. 1-ая репетиция прошла страшно, я не могла осознать ничего, что происходит на сцене. Я задумывалась: «Боже, нужно отрешиться!.. Нет, не могу!.. Что делать?.. Времени нет!…» Паника была. Единственное, что мне оставалось делать, это мыслить. И я задумывалась. И для первого спектакля, на мой взор, хороший таковой задел вышел.
- Я думаю, больше, чем задел. Финал - так и вообщем замечательно…
- Финал мне комфортен. Там есть то, в чем я себя чувствую мощной.
- Царственная Анна?
- Ну, это тоже игра. Это работа на образ. Я поглядела сценографию - там все идут, как в масках. Я ее тоже попробовала таковой изобразить - много косметики, много драгоценностей, реальных, меж иным! Но все благородно. И я ввела одно новшество - когда она подступает к Гремину, она его обнимает и целует. Я поразмыслила, что это покажет ее с совсем иной стороны. Что она все таки его супруга, что она его любит по-своему. Не то, что она вышла за какого-то старенького дядю и у их непонятно какие дела. А вот она таковая дама! Она уверенная в для себя, она глядит в глаза Онегину, прожигая его взором прохладным. Она чрезвычайно холодно на него реагирует, но не поэтому, что она желает ему отомстить за его проповедь. А так как она живет в таком обществе, где такие законы: она - супруга благородного мужчины, которого она уважает. Все! Это не быть может изменено!
- Каково было работать с Хворостовским-Онегиным?
- Я его обожаю! Такое счастье с ним петь! Я на репетиции так старалась - и головку-то склонила, и книжечку-то держала… А он мне говорит, на сцене прямо: «Нетребко! Сколько ни старайся - все мимо кассы! Так как у тебя черти в очах танцуют!» (Смеется)
- А кого Вы слушали, когда готовили это партию? Какие записи?
- Я слушала миллион спектаклей в Мариинском театре. С великолепными певицами. Они мне запомнились. Записи не слушала. Не желала никого копировать, впутывать. Я решила, что мне необходимо отыскать свою дорогу. Так как это на слуху. Вес очень велик! Я избрала на данный момент этот путь - я обязана сама пробраться. При помощи Лены Константиновны, которая вправду мне помогала. Говорила: «Чем проще, чем душевнее ты будешь петь, тем лучше будет». Но понимаете, как это тяжело! Просто и душевно. Ха! Просто огласить!
- Кто с Вами на данный момент занимается как преподаватель?
- Преподавателей у меня нет. У меня есть примечательные пианисты. Один из Вены - Даниэль Зарге, с которым я Верди занимаюсь. Но так как Верди, веризм и Чайковский - это различные вещи, заниматься приходится урывками. Когда я пою Пуччини, я учу «Манон Леско». Когда я пою Верди, я учу другого Верди. Поставить вкупе эти два различных направления в опере нереально. Быть может, кто-то может петь «Трубадура» и позже перебегать на La mama morta (ария Мадлен из оперы Джордано «Андреа Шенье» - А.З.) либо что-то еще. Либо Чайковского. Я не могу.
- У Вас ведь скоро выходит новейший диск?
- Да, там весь новейший репертуар. Я чрезвычайно серьезно к этому готовилась.
- Скоро юбилей Валерия Гергиева. Какую роль он сыграл в Вашей карьере?
- Гигантскую! Валерия Абисаловича обожаю, люблю! Большой мой друг уже сколько лет. Он даже не попросту дирижер, с которым я работаю, я ведь не настолько не мало с ним работала, а конкретно друг. Мы с ним можем в хоть какой стране мира, где бы он ни был, встретиться, побеседовать. Я обожаю и чрезвычайно уважаю за то, как он работает - нереально человеку работать! И чрезвычайно желаю ему здоровья и сил.
- Кого еще сможете именовать, кому Вы обязанны в собственный сценической жизни?
- Я думаю, естественно, Пласидо (Доминго - А.З.), который отдал мне много добротных контрактов и добротных ролей в Вашингтоне, в Лос Анджелесе. Естественно, мой Deutsche Grammophon - мои менеджеры возлюбленные, отличные чрезвычайно, которые меня знают, знают мой глас, мои способности и меня оберегают, направляют.
- Это они Вас уговаривали Татьяной заняться?
- Это пришло от Питера Гелба (генерального директора «Метрополитен опера» - А.З.). Так же, как и Анна Болейн - он меня уговаривал долго.
Анна Нетребко в партии Татьяны и Дмитрий Хворостовский в партии Онегина в опере "Евгений Онегин" на сцене Венской гос оперы
- Но ведь как вышло!
- Ну как вышло? Чрезвычайно почти все ругали. Говорили: «Это никакое не бельканто, ля-ля-ля!» Я чрезвычайно много размышляла, я находила, читала историю и пробовала осознать, какая же она, эта Анна Болейн? И себе решила, и таковой ее и сыграла. Мне режиссеры не давали, так как они ставили такую классическую несчастную страдающую царицу. А я говорю: не таковая она! Анна Болейн была грешная дама! Злая, завистливая, властолюбивая. Она потерпела поражение, но до конца держалась. Там в конце у нее большущая сцена безумия - да никакая сумасшедшая она не была. Она все это выдумала. Не верю я ни один момент, что она была безумна, не верю ни один момент, что она простила их, как она говорит. Это все через зубы: я вас прощаю, но… Вот так я ее и исполнила. Кому-то понравилось, кому-то нет.
- Есть ли некий конфликт репертуаров прежней Нетребко и новейшей? В прошедшем году вы пели «Любовный напиток» - это было собственного рода прощание с прежней Анной?
- В дальнейшем году буду петь снова. Это чрезвычайно просто, мне ничего не стоит.
- А на какой сцене Вы себя чувствуете более уютно? Есть ли возлюбленная сцена?
- Сцена есть сцена и театр есть театр. Я везде чувствую себя нормально. Время от времени молвят: вот, таковая неловкая акустика… Я думаю, самая непростая акустика, в какой я пела, была в Мариинском театре и в Ла Гора. Там неловкая акустика. Ничего не слышно, начинаешь что-то выжимать из себя. А другие театры я чрезвычайно люблю. Но у меня уже таковой опыт, что я могу приноровиться фактически к хоть какой акустике.
- Вы, наверняка, в курсе споров в Петербурге по поводу новейшего строения Мариинки, в открытии которого 2 мая Для вас предстоит участвовать, - ужасное здание, не ужасное… Есть какое-то свое отношение к нему?
- Естественно, есть. Я вообщем считаю, что нужно быть чуть-чуть наиболее современными. Ничего оно не ужасное! Оно снутри замечательно обустроено. Желали они сделать его таковым - ну и сделали. Слава Богу! …Оно напротив окон моего дома. Закрыло мне солнце… Отчасти. Я простила! Я поздравляю, что они отстроили этот театр, со столькими неуввязками. Сейчас основное, чтоб там звучала восхитительная музыка и были красивые выполнения. Вот что самое основное!
- Какие еще у Вас предполагаются выступления в Рф в последнее время?
- Концерт на Красноватой Площади с Димой (Хворостовским - А.З.) 19 июня. Транслироваться будет на весь мир. Это страсть! Там Верди будет как раз и вердизм. Что мы там создадим? Это большой концерт. Я боюсь уже сейчас. Ну ничего, на данный момент буду заниматься, репетировать… Ну Для вас правда Татьяна приглянулась? Анна Нетребко в партии Татьяны и Алиса Колосова в партии Ольги в опере "Евгений Онегин" на сцене Венской гос оперы