Режиссер Николай Лебедев романтически рифмует хоккей с корридой, начиная кинофильм с эпизода из юношества героя, происшедшего в 1956-м в Испании (откуда была родом мама Валерия Харламова). Небольшой Харламов вкупе с матерью (Алехандра Грепи) и дядей (Хавьер Альсина) стоит на балкончике, под которым вот-вот прогонят стадо возбужденных быков. Взрослые не успевают увидеть, как наблюдательный ребенок кидается на выручку щеночку, рисковавшему быть затоптанным, и в крайний момент выручает его из-под копыт. Позже срочно приходится вмешаться дяде с его тореадорскими способностями, чтоб отогнать особо недовольного дерзким Валериным поведением быка, а основное, чтоб чуток позднее провести воспитательную беседу: «Когда ты отыщешь то, что полюбишь по-настоящему, ты усвоишь, как много ты можешь».-- «Как я найду?» - «Оно само тебя отыщет».
В героической «Легенде N17» почти все вправду находит героя само - это в таковой же степени кинофильм о воле к победе и тех усилиях, ценой которых она достается, как и о совершенной неизбежности данной победы, невзирая на временные трудности и препятствия. Это мир абсолютного детерминизма, исторической необходимости, с которой в финале кинофильма под торжественную, похожую на гимн музыку Эдуарда Артемьева русская сборная размазывает канадцев в первом матче Суперсерии СССР--Канада, состоявшемся в Монреале в 1972 году. На пути к этому триумфу каждый поворот предопределен, и элемент непредсказуемости сведен к минимуму, поточнее - локализован вокруг сложной фигуры Анатолия Тарасова (Олег Меньшиков), о котором почтительно шепчутся: «Самый мощнейший русский мужчина опосля маршала Жукова». Да и самодур Тарасов, чьи способы беспокоят Федерацию хоккея, в конечном итоге оказывается предсказуем конкретно в данной для нас собственной непредсказуемости, и партийный функционер (Владимир Меньшов), которому тоже предстоит сыграть важную педагогическую роль в судьбе Харламова, разъясняет тарасовское поведение до боли просто: «Я не постоянно понимаю, чего же он желает,-- но он точно знает, чего же он желает».
Несложно додуматься, чего же желает загадочный Тарасов: сделать из молодого самородка (Данила Козловский), демонстрирующего и темп, и маневр, и обводку, реальную легенду со «железными мускулами, железными нервишками и железным разумом». Для начала ожесточенный воспитатель посылает собственного любимца в ссылку - играться за «Звезду» в уральский город Чебаркуль, где Харламова обижает не столько личное отношение старожилов («Твой номер даже не 16-й, а 17-й»), сколько общий настрой лентяев, смекнувших, что, чем больше ты вкалываешь, тем больше от тебя требуют, и разумнее потихоньку барахтаться в центре турнирной таблицы, не в особенности изнуряя себя тренировками, а забавно проводя досуг в ресторанах. Чебаркульские эпизоды кинофильма блещут несколькими колоритными картинами угара, разврата и пьянства, включая лахудру, подсаживающуюся к герою в кабаке с вопросцем: «Твоя клюшка? Таковая крупная…»
Опосля того как принципиальный Харламов, преодолевая сопротивление среды (в том числе при помощи ватрушек, которые ему присылает мать), выводит «Звезду» в первую лигу, Тарасов конфискует его в ЦСКА для предстоящего психического тюнинга. Видимо, в хоккейном таланте Харламова тренер с самого начала не колеблется, но его основная задачка - вправить юному человеку мозг, и конкретно на это нацелена его педагогическая стратегия, в согласовании с которой рвущийся забивать Харламов то обязан отсиживаться в качестве зрителя, то собирать в ведерко шайбы, то стоять в воротах, то, в конце концов, плакать под душем, костеря тренера-садиста крайними словами.
Дела меж Харламовым и Тарасовым так наэлектризованы, что с ними чуть ли может конкурировать по чувственной насыщенности любовная линия, в какой выслеживается все та же предопределенность. Будущая супруга (Светлана Иванова) сваливается на Харламова с неизбежностью стихийного бедствия. 1-ый раз она просит в аэропорту поднести чемодан до автобуса, но, даже расставшись опосля данной нам мимолетной встречи, герой может не беспокоиться: как предупреждал дядя - «Оно тебя само отыщет». И точно - куда бы Харламов ни направлялся, практически за каждым углом его вроде бы невзначай поджидает встреча с той же блондинкой в лисьем капюшоне, к которой он так невнимательно отнесся при первой встрече, будучи поглощенным мыслями о хоккее. К хоккею возлюбленная ревнует героя не на шуточку, и ее можно осознать, когда чуть ли не среди эротической сцены голый Харламов признается: «Мне кажется, что, не считая хоккея, мне ничего в данной жизни не нужно. Он мне даже ночами снится». Здесь «Легенда N17» потихоньку начинает выруливать на тот волшебный, иррациональный, подсознательный уровень, который еще увлекательнее, чем прямолинейные, сами собой напрашивающиеся хореографические аналогии с корридой, использованные в монтаже решающего матча. Большей плотности волшебный слой кинофильма добивается, когда шаман Тарасов устанавливает астральную связь со сборной, от управления которой его отстранили: во время трансляции монреальского побоища он устраивается было перед телеком с чайком, печенюшками и графинчиком, но, не утерпев, выходит в черный двор и, используя заместо клюшки сухую ветку, направляет удар за ударом в ворота дворового стадиона - ровно в эти моменты наши шайбы влетают в канадские ворота. И этот кульминационный магический эпизод в чем либо незначительно обесценивает всю предыдущую харламовскую героическую работу над собой: железные мускулы, нервишки и разум, естественно, нужны, да и их недостаточно, ежели кое-где далековато кто-то, владеющий настоящей Силой, не взмахнет собственной магической палочкой.