…Тягучая, на одной нотке рояля и перестуком барабанных палочек начавшаяся Hollow Talk, в которую перебежала ранее ошеломившая зал оперной красотой жгучая Sincera, тяжкий реггей Machine… Джошу Гробану, наверняка, в мире нет равных в стиле, который в музыкальных энциклопедиях именуется «классический кроссовер» - когда в один концерт, а то и в одну песню сходятся размерность и мелодичность классики, темп и напор рока, плавная легкость и ненавязчивость поп-музыки.

Непременно, это стиль избрал его, а не напротив: глас, летящий меж низким тенором и высочайшим баритоном, без мельчайшей трещинки, незапятнанный и мощный, не был должен петь рок - здесь его бы забили, раздробили навязчивый гитарный бой и надрывный ритм. Это сходу сообразил опытный Дэвид Фостер, игравший с Ленноном и Джексоном, продюсировавший Уитни Хьюстон и Chicago: услышав в конце 90-х 18-летнего студента Высшей школы искусств Лос-Анджелеса, он здесь же доверил ему петь большую арию на инаугурации губернатора Калифорнии, а практически через месяц Гробан уже в дуэте с Селин Дион репетировал ее The Prayer к церемонии «Грэмми». И с тех кое-где пор интерпретация близких Гробану по духу песен остальных исполнителей-романтиков и становится одним из его коньков, а эти песни - самостоятельными произведениями вокального искусства.

Вот, к примеру, у Дион же взятая Alejate: исполняемая на испанском, в ажурном обрамлении акустической гитары и рояля она кажется реальным романсом, а красавчик с темными кудрями Гробан - романсеро под балконом сеньориты. Но вот в дело вступают барабаны, виолончели в оркестре налегают на низы, а легкий глас певца, напротив, взлетает ввысь - и прекрасная, нет слов, песня Дион обретает 2-ой, 3-ий план и из баллады преобразуется в симфо-роковую композицию. Стало понятно, и почему тяжелая You Raise Me Up дуэта Secret Garden номинировалась на «Грэмми», только спетая Гробаном: по-оперному протянутые его голосом слова перекрывали в зале Крокуса группу, оркестр и многоголосый хор. И песня о том, что подняться с колен можно, только оперевшись на плечо стоящего рядом, начинала звучать страстно, акцентировано в каждом такте, и просто подняла зал на ноги.

Испанская и итальянская грусть звучала у хлопца (его предки, молвят, из Бердичева и фамилия их была Грабанские) в концерте не один раз, и мелодическое достояние тех же Una Alma Mas либо Alla Luce Del Sole давало голосу Гробана развернуться во всю свою гулкую силу, а музыкантам - неповторимую возможность сплести вокруг музыкальной темы самые неповторимые аранжировки. Перкуссионист Пит Корпела, которому воздвигли на сцене целую пирамиду из барабанов и бонгов, заигрывался в их так, что забывал, где публика, раз за разом поворачиваясь к залу спиной. Лидер-гитарист Тарик Акони от переполнявших его эмоций вертелся вокруг собственной оси, накручивая соло, успевая при всем этом демонстративно дирижировать всем бэндом - но когда со собственного места поднимался 1-ая скрипка Кристиан Хейбл, их дуэт вел мелодию стройно и преднамеренно. В подходящих местах необузданность просто сходила на нет, и, к примеру, красивейшей Vincent саккомпанировали рояль (украинец Руслан Сирота!), скрипка и акустическая гитара - да так, что основной герой шоу повернулся лицом к музыкантам - слушать…

Гробан пел нам о любви, как и сотки лирических исполнителей по всему миру, собирал в собственных романсах обычные «прощения-обещания», «страдающие сердца», «любови навсегда» и т. п. Но так благороден и естественен был его глас, силен мужской напор, а мелодии так игрались всеми цветами инструментовки, что в зале не могло не появиться той «алхимии», чувства чуда, когда обыкновенные вещества обращаются в благородные сплавы.