Бикини, мартини, пляж, пена, океан, сладко, липко, еще. Медлительно, горячо, прохладно, мартини, бикини, музыка, солнце, пена, океан, тела, тела, тела, пистолеты, конфеты, еще. Поставить на повтор, желать и наслаждаться. Откинуть сюжет, наслаждаться и желать.
В 1-ые минутки «Отвязных каникул» Хармони Корин выворачивает наружу всю пошлость маркетингового вида, телевизионного рая с его обещанием нескончаемого блаженства, нескончаемого секса, нескончаемого счастья прямо на данный момент. А позже берет тебя за руку, ведет в черную глубину разоблаченного вида и принуждает поверить. Потрогать. Вдохнуть. Глотнуть. Лизнуть. Это кино, чрезвычайно не много разбавленное историей, нравами и иным не-кино. Цвета тут пузырятся от насыщенности, плоть выпирает за экран, музыка сочится и пульсирует в венах. Герои зачарованно шепчут: «Spring break, spring break» (весенние каникулы). Как «Введи нас во искушение».
Девушки в бикини и балаклавах, на пляже, с ружьями в руках - вот образ, разбухший у Хармони Корина до размеров циклопического видеоклипа, полнометражной галлюцинации. В данной нам картинке есть сходу все. Краса и непристойность, бунт и соблазн. Краса непристойности, бунт соблазна. Сюжет, ну отлично, сюжет. Четыре подружки из института - брюнетка и три практически неотличимых друг от друга блондинки - желают на каникулы. В институте скучновато, там говорят о 2-ой мировой и цитируют слова апостола Павла о искушении (скоро Пасха). У подружек нет средств, они берут игрушечные пистолеты и молотки, надевают балаклавы, грабят ближайшую забегаловку («как как будто мы в видеоигре, как как будто мы в кинофильме») и едут в Санкт-Петербург, Флорида, рай из рекламы, сердечко мечты.
Это особенное место. Вынырнув из волн удовольствия, брюнетка (Селена Гомес) звонит бабушке и обрисовывает сумасшедшие пасхальные каникулы как духовный, магический опыт: «Тут столько красы, столько новейших друзей, столько теплоты, тут все как мы. Это не попросту место, где мы отлично проводим время. Сейчас мы лицезреем все по другому. Больше цветов, больше любви, больше осознания». Бикини, мартини, пляж, океан, сладко, липко, еще, еще, еще, пока в дом, где длится круглосуточный угар, не вламываются полицейские не уводят женщин - прямо в бикини - в тюрьму. В суде (они по-прежнему в бикини) за женщин вносит залог бес с золотыми зубами (Джеймс Франко). У него есть спортивная машинка, шорты всех мыслимых цветов, настоящее орудие. С ним героини узнаютт настоящую поэзию криминала. Он именует себя Пришельцем (Alien).
Брюнетку зовут Вера (Faith), одну из блондинок - Конфета (Candy), у 2-ух остальных имена нейтральные, да и так символизма достаточно. Вера желает выйти из игры, Конфета (Ванесса Хадженс) с подругами-блондинками (Эшли Бенсон и Рэйчел Корин) - перейти на новейший уровень. Пойти за Пришельцем, поменять темные балаклавы на розовые, взять в руки истинные - как в Counter-Strike - автоматы.
Но дело не в сюжете, мутирующем из маркетингового ролика в компьютерную игру. Дело в свойствах данной для нас иллюзорной гиперреальности, полной масскультовых символов соблазна, секса и погибели. Хармони Корина завораживает ее китчевая непристойность и ее мерцающее чудо. Как живописец поп-арта, он берет самое колоритное, жирное, хищное. И делает из этого безупречный объект любования, монструозный киноклип, который поглощает зрителя так, что, кажется, его смотришь уже не снаружи, а изнутри