Это вправду наилучший фестиваль мира - по насыщенности событиями, динамизму и умело разработанной драматургии. Но его формирующая роль в кино сильно преувеличена. Что принципиально новейшего сформировали в кинопроцессе украшенные каннским Золотом Брюно Дюмон либо братья Дарденн?
Да, эти решения жюри удивили и наделали шуму, да, эти режиссеры вошли в фестивальную обойму и у их возникла пара подражателей, но на синематограф они не оказали приметного влияния, а зритель в массе даже не увидел их существования.
Как, вообщем, не увидел и скандального Ларса фон Триера с его вымученной «Догмой» - хотя продвинутая критика и возвела его в ранг культовых режиссеров мира, он так и остался утехой немногочисленных европейских синеманов, время от времени напоминая о для себя еще одним скандалом.
Заметив возникшую пропасть меж утонченной теорией и грозной реальностью бокс-офиса, поняв, разумеется, тупиковость такового курса, шеф фестиваля Тьерри Фремо обратился к практике первых в мире киносмотров, еще не деливших кино на кино и «артхаус», и стал понемногу допускать в конкурс потенциальные зрительские хиты. Так, например, два года назад попал в небожители французский «Артист» - по прежним аспектам так «нефестивальный», что дирекция рискнула включить его в конкурс в крайний момент, а жюри решилось вознаградить картину лишь актерским призом. Всесветный фуррор и взятая фильмом груда «Оскаров» доказали, что риск был не напрасен.
Фестиваль, похоже, будет пронизан ностальгией по эстетике старенькых времен, когда драма была пленительно эстетична
В этом году общее кино будет не только лишь находиться в Канне, да и допущено к командным высотам: у руля жюри встанет Стивен Спилберг, все главные успехи которого соединены с спецэффектно-авантюрными жанрами, кинокатастрофами и фэнтези. В полном согласии с массовым спросом он делает кино убежденно гуманистическое: в беде людей выручает мощный герой, инопланетянин преподает землянам уроки любви и патриотизма, надежда погибает крайней. Как настолько «старомодный» живописец отреагирует на обычный фестивалям разгул эстетизированного и, обычно, немотивированного насилия - это вопросец. Надеюсь, таковым фильмам будет там не очень комфортно.
Принцип Канна - «право первой ночи», и все заявленные в конкурсе киноленты пока пребывают в ранге «черных лошадей». В програмке нет главенствующего каннского скандалиста Триера, нет enfant terrible Альмодовара, кумира любителей специй Цай Миньляня и «главной надежды новейшего века» сейчас позабытого Вирасетакула. Нет практически никого из числа тех, о ком грезят гурманы. Даже неугомонный Роман Полански участвует в конкурсе с экранизацией салонной пьесы Дэвида Айвза «Венера в мехах», благоразумно перенеся ее действие из Нью-Йорка в Париж. Обещают, вообщем, завышенную дозу эротики, но кого это сейчас шокирует?
Фестиваль, похоже, будет пронизан ностальгией по эстетике старенькых времен, когда драма была пленительно эстетична: чувственный джазовый мир сумасшедшей роскоши эры чарльстонов в пятой по счету экранизации «Великого Гэтсби» Бэза Лурмэна, которой раскрывается кинопарад; притягивающий и страшный Нью-Йорк 20-х очами юных полячек в «Иммигранте» Джеймса Грэя, звучания фолк-музыки 60-х в байопике братьев Коэн «Внутренний мир Льюина Дэвиса». Серию душещипательных историй откроет картина французского режиссера родом из Чада Махамата-Салеха Харуна о полупарализованном парне Григрисе, который грезит стать танцовщиком, но обязан работать автозаправщиком (Grigris, что созвучно французскому «амулеты»). Целый букет ностальгической классики для всех желающих безвозмездно выложит программа «Кино на пляже». Вообщем, загадывать рано, ибо современное кино умудряется даже из любовного романа сделать полновесный порнохоррор. Во всяком случае, кинофильм «Хели» мексиканца Амата Эскаланте у нас точно вызвал бы скандал на муниципальном уровне: там развивается обезумевшая любовь двенадцатилетней Эстелы к курсанту-полицейскому на фоне охватившего город насилия.
Но в целом новое поколение фильммейкеров, судя по всему, не вызывает у дирекции особенного интереса, и оно представлено в Канне очень бедно. Зато представлена обойма каннских завсегдатаев-середнячков: Деплешен, Соррентино, Кешиш, Фархади, Бруни-Тедески. Франсуа Озон, так и оставшийся эстетом-маргиналом, выступает с фильмом, названным по имени южноамериканского шлягера «Young & Beautiful» - легкомысленной песенки «Молода и красива», и описывает его жанр как «портрет семнадцатилетней в 4 временах года и 4 песнях». Как постоянно, самый мощнейший залп натурализма ожидается с яростного Востока: тут Такаси Миике с фильмом о заказном убийце «Соломенный щит», Цзя Джанкэ с 4-мя новеллами о китайской коррупции в «Прикосновении греха» и, может быть, Хирокадзу Корэ-эда с драмой «Схожий на отца, схожий на отпрыска» о отцу, который пробует установить свое отцовство. Некую сенсационность конкурсу обеспечит драма Стивена Содерберга «За канделябрами» о отношениях известного шоумена-пианиста Либераче с его юным любовником Скоттом Торсоном. В этих ролях вернувшийся опосля исцеления рака гортани Майкл Дуглас и Мэтт Дэймон. Картину ждут трудности в прокате, и уже потому у жюри будет соблазн ее поддержать.
Массовый уход в тень режиссеров, которые крайние два десятилетия составляли основное и определяющее меню фестиваля, говорит о том, что мировое кино вступило в период очередной стагнации: все бунтари уже всё произнесли, новейшие, настолько же революционные, пока не возникли, их не могут рассмотреть на горизонте даже опытные отборщики Канна.
Приблизительно так же обстоят дела и с русским ролью в Каннском фестивале. Особенных политических обстоятельств заинтересоваться Россией на данный момент нет, немногие из наших любимцев Канна уровня Андрея Звягинцева либо Александра Сокурова пока не могут предъявить новейших кинофильмов, сомнительные открытия недавних лет типа Гай-Германики из фестивальной обоймы вылетели. К тому же нашим экспертам-советчикам удалось сформировать на Западе представление о новеньком русском кино как о непроходимо чернушном и убежденно «разоблачительном», но образцово-показательное нытье не может долго удерживать внимание публики: кино движется конструктивом, и спрос по-прежнему на героя не ноющего, а деятельного.
В афишу «Особых показов» включен кинофильм Таисии Игуменцевой «Дать концы». В прошедшем году жюри программы студенческих работ Сinefondacion, пленное матерным поколенческим бунтом в ее короткометражке «Дорога на…», увенчало картину основным призом и наделило создателя правом показать собственный полнометражный дебют на следующем фестивале. Дебют очевидно навеян «Меланхолией» Ларса фон Триера и повествует о деревенских катаклизмах в преддверии конца света. Размещенный в Вебе тизер внушает надежды: он, как минимум, остроумен.
До этого времени у меня сохранялись некие надежды и на единственный кинофильм из Рф, представленный в «Недельке критики», - дебют Юрия Быкова «Майор».
Но их просто развеяли 1-ые отзывы в нашей прессе. Так как я не могу поделить ликование 1-го из влиятельных создателей по поводу «твердо взятого курса на насилие и жестокость», остается надеяться, что кинофильм не только лишь про это.
И представить, что критик уже полностью готов взять на себя ответственность за трагический разрыв нашего кино со зрителем, случившийся за крайние годы. Ведь еще Геббельс возглашал: «Чтоб в ересь поверили, она обязана быть ужасающей».